Возлюбленная [= Обнять пламя ] - Бертрис Смолл

ЛОНДОН

1655 год

– Тебе придется выбирать одно из двух, прекрасная барышня. Или ты будешь спать с мужчинами, которых я приведу, или воровать. Ты и так задержалась слишком долго в моем доме и злоупотребляешь моим милосердием, девочка.

Скрипучий голос старой Салли не оставлял надежд на будущее. Эта толстая карга с просаленными волосами, в грязном платье и с неизменной трубкой в зубах настроена решительно.

«Вот уж милосердие», – с горечью подумала Дизайр. Вряд ли Салли понимала смысл этого слова.

Девушка дала себе слово не вспоминать прошлую, навсегда ушедшую жизнь. Эти воспоминания вызывали только слезы, а слезы оставляли после себя тоску и слабость. А ей надо жить!

В тот год чума свирепствовала в Лондоне, опустошая целые кварталы. Тс кто мог, бежали из города, а кто не успел или кому некуда было бежать, отдали себя на волю Божью.

Отец Дизайр – уважаемый виноторговец Гилфорд, решил не рисковать своим делом и не покинул город. Он боялся, что после его отъезда винные погреба разграбят, а магазин разорят. Его жена, милая женщина с манерами настоящей леди, ни за что не соглашалась уехать без мужа. Пока они решали, как разумнее всего поступить, город закрыли, и страшный мор обрушился на Лондон.

Дизайр помнила грохот телег по мощеным булыжникам улицам; в ушах стояли крики похоронной команды: «Выносите покойников из домов».

Друг за другом болезнь унесла отца и мать.

Слуги разбежались, осталась только верная кухарка, старая Пруденс. Добрая женщина ухаживала за своими заболевшими хозяевами, не подпускала к ним Дизайр, оберегала ее, как свою собственную дочь.

На одной из тех телег увезли ее родителей, а потом и Пруденс – три мертвых тела в длинной веренице жертв.

Дизайр Гилфорд еще не успела прийти в себя от горя, как в доме появились кредиторы. Ей объявили, что ни дом, ни мебель, ни даже одежда в шкафу теперь не принадлежат ей.

Друзья семьи, или покинули город, или умерли от чумы. Она не знала, к кому обратиться за помощью и советом. Любимое дитя, которое родители оберегали от грубостей жизни, оказалось ввергнутым в эту самую жизнь – без опыта, без знания людей. Дизайр не могла разобраться, какие долги настоящие, а какие – вымышленные. Отец никогда не обсуждал с ней свои дела.

Родители воспитывали ее как леди – она умела читать, писать, считать, вышивала, умела вести хозяйство. Этому искусству научили ее мать и старая Пруденс. Мать воспитала у нее неплохой вкус, и Дизайр всегда была одета ладно и к лицу.

Многие молодые люди из почтенных семейств заглядывались на красавицу Дизайр.

Запуганная кредиторами, которые целыми днями толклись у нее в доме, угрожая засадить ее в долговую тюрьму, Дизайр однажды ночью убежала из дома.

Плохо зная город, она заблудилась и оказалась в районе Уайтфрайерс.[1]Несколько дней она скиталась по узким грязным улочкам, ночуя где попало, терзаясь муками голода, пока не попалась на глаза Салли.

Салли сразу оценила красоту и молодость девушки, осыпала ее ласковыми словами и привела в свой дом.

Но очень скоро Дизайр раскусила замысел старухи. Салли готовила ее для одного из своих новых «постояльцев».

Старуха поселила девушку в тесной комнате на чердаке. У нее текли слюни от предвкушения барышей, которые она непременно получит за эту черноволосую и зеленоглазую красотку. Без труда Салли выяснила, что Дизайр – девственница. Это была настоящая находка. Кроме прекрасных блестящих длинных и черных волос, глаз цвета морского прибоя у девушки была высокая полная грудь, тонкая талия и длинные красивые ноги. Ни разу в сети Старой Салли не попадала такая золотая рыбка.

А поскольку Салли держала притон, то Дизайр, как и другие девушки, жившие в грязном и тесном доме старухи в одном из переулков Уайтфрайерса, должна была торговать собой.

Но неожиданно для Салли Дизайр проявила упорство. Она наотрез отказалась выполнять то, что требовала старуха. Не помогли даже жестокие побои.

– Так или иначе, но за пансион нужно платить, – заявила Салли. – Не хочешь зарабатывать деньги своими хорошенькими ножками, научись воровать. И сделай это поскорее, иначе придется искать ночлег в подворотне. – Старуха злобно захохотала. – И тогда мы можем очень скоро потерять нашу драгоценную непорочную куколку.

Дизайр решила попробовать. Может, ей повезет, и она убежит от страшной Салли.

Торопливыми шагами Дизайр Гилфорд двигалась по темным улочкам Лондона, то и дело бросая быстрые взгляды по сторонам. Было уже поздно, но и темнота не могла скрыть уродливые и жалкие кварталы Уайтфрайерса. Этот район города пользовался дурной славой. Когда тощая бродячая кошка слегка задела ее за подол потрепанного платья, девушка невольно вздрогнула от испуга, но тотчас же поймала себя на мысли о том, что сейчас ей нужно бояться совсем другого, а не бездомной кошки.

Сегодня ей суждено ступить на новый и опасный путь, который может привести ее в камеру тюрьмы Ньюгейт, к позорному столбу или даже на виселицу. Воровство в Англии в 1665 году жестоко каралось законом, и не приходилось рассчитывать на снисходительность судей. Они не видели больших различий между закоренелым преступником и какой-нибудь запуганной семнадцатилетней девушкой, решившейся на воровство, чтобы выжить.

От этих мыслей Дизайр зашагала быстрее. Она дрожала от холода под порывами февральского ветра, пронизывавшего насквозь дырявую одежду. Ее обогнали несколько мужчин, которые по виду могли быть неплохой приманкой для опытного карманного вора, но она все еще колебалась. Несмотря на уроки Салли, ею по-прежнему владел страх быть пойманной.

Стук копыт заставил Дизайр насторожиться. Она еле успела отскочить в сторону, чтобы не быть раздавленной большим серым жеребцом.

Однако, потеряв равновесие, девушка упала на колени прямо в грязную лужу. Холодная липкая жижа брызнула ей в лицо и на руки.

В одно мгновение всадник, высокий мужчина в плаще, соскочил с лошади и поставил ее на ноги. В это время из-за быстро проносившихся тяжелых туч выглянула луна и осветила его. Из-под широкополой шляпы с пером на Дизайр глядело выразительное и привлекательное лицо. И хотя она еще не успела опомниться от внезапного падения, это лицо поразило ее. Оно было похоже на гравюру под серебристым светом луны. Дизайр разглядела темные глаза под прямыми черными бровями, четко очерченную нижнюю часть с выступающим вперед подбородком и высокие скулы. В волевом и мужественном облике мужчины безошибочно угадывался джентльмен. Поднимая ее из лужи, он на мгновение прижал Дизайр, и она успела почувствовать железные мускулы под ниспадавшим мягкими складками плащом.